Неточные совпадения
— Я говорю Якову-то: товарищ,
отпустил бы
солдата, он — разве злой? Дурак он, а — что убивать-то, дураков-то? Михайло — другое дело, он тут кругом всех знает — и Винокурова, и Лизаветы Константиновны племянника, и Затесовых, — всех! Он ведь покойника Митрия Петровича сын, — помните, чай, лысоватый, во флигере у Распоповых жил, Борисов — фамилия? Пьяный человек был, а умница, добряк.
Все закричали, зарадовались, а
солдат, как стоял, так ни с места, точно в столб обратился, не понимает ничего; не понял ничего и из того, что председатель сказал ему в увещание,
отпуская на волю.
— Сказывают, во ржах
солдат беглый притаился, — сообщают друг другу девушки, — намеднись Дашутка, с села, в лес по грибы ходила, так он как прыснет из-за ржей да на нее. Хлеб с ней был, молочка малость — отнял и
отпустил.
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре стороны тебя
отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай, грабь! Вот ужо в городе тебе покажут… Скажите на милость! целое утро словно в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было!
солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
— Ради Христа,
отпусти живую душу на покаянье! — умолял он сторожа, тоже из отставных
солдат.
Надо заметить при этом, что в надзиратели командируются не лучшие
солдаты, так как начальники команд, в интересах строевой службы,
отпускают в тюрьму менее способных, а лучших удерживают при частях.
Он. Не продажею оно и делается. Господин сих несчастных, взяв по договору деньги,
отпускает их на волю; они, будто по желанию, приписываются в государственные крестьяне к той волости, которая за них платила деньги, а волость по общему приговору отдает их в
солдаты. Их везут теперь с отпускными для приписания в нашу волость.
И тотчас же потом закричал: «Ты еще кто, ты еще кто?» — нащупав какую-то другую женщину. Та тоже притихла. Он и ее, передав
солдату, приказал ему не
отпускать.
«Не
отпущу я его, — думал он, — в университет: он в этом Семеновском трактире в самом деле сопьется и, пожалуй, еще хуже что-нибудь над собой сделает!» — Искаженное лицо засеченного
солдата мелькало уже перед глазами полковника.
Миротворский велел сейчас же ее
отпустить и за что-то вместо себя выругал
солдата.
Веткин отошел в сторону. «Вот возьму сейчас подойду и ударю Сливу по щеке, — мелькнула у Ромашова ни с того ни с сего отчаянная мысль. — Или подойду к корпусному и скажу: „Стыдно тебе, старому человеку, играть в солдатики и мучить людей.
Отпусти их отдохнуть. Из-за тебя две недели били
солдат“.
Из сумасшедшего дома доктора выпускают отказавшегося, и тогда начинаются всякие тайные, хитрые меры, чтобы и не
отпустить отказавшегося, поощрив тем других отказываться так же, как и он, и вместе с тем не оставить его среди
солдат, чтобы и
солдаты не узнали от него того, что призвание их к военной службе совершается совсем не по закону бога, как их уверяют, а против него.
От этих разговоров и писаний, по их мнению, случится то, что правительства перестанут набирать
солдат, на которых зиждется вся их сила, а послушаются их речей и
отпустят своих
солдат, останутся беззащитными не только перед своими соседями, но и перед своими подданными; как разбойники, связавшие безоружных людей, чтобы ограбить их, услыхав речи о той боли, которую веревка причиняет связанным, тотчас же развяжут их.
— В каком вы виде?.. Капени, отправьте его просушиться… — приказал Долгоруков приставу, и старый
солдат исполнил приказание по-полицейски: он продержал ростовщика до утра в застенке участка и, просохшего, утром
отпустил домой.
Старый
солдат исполнил приказание по-полицейски: продержал ростовщика до утра в застенке участка и, просохшего, утром
отпустил домой.
Его отпихнули два раза
солдаты, к которым он порывался, весь трясясь и прося
отпустить его посмотреть коровушку.
Тот самый Максимов, который теперь был фейерверкером, рассказывал мне, что, когда, десять лет тому назад, он рекрутом пришел и старые пьющие
солдаты пропили с ним деньги, которые у него были, Жданов, заметив его несчастное положение, призвал к себе, строго выговорил ему за его поведение, побил даже, прочел наставление, как в солдатстве жить нужно, и
отпустил, дав ему рубаху, которых уже не было у Максимова, и полтину денег.
—
Солдат врет, а черт как стеклышко. Ты б меня
отпустил, я б тебе за это исполнение желания, как полагается, сделал.
— И что ты, батюшка, — запальчиво восклицала Авдотья Федосьевна, — генеральский чин получил, а ума не нажил…
солдатом… такой хилый, нежный… Голову на плаху положу, а не
отпущу.
Бывали случаи, что супруг-солдат с самого своего свадебного пира сам
отпускал свою новобрачную супругу к одному из шаферов, в числе коих бывали «люди благородные», принимавшие на себя шаферские обязанности, чтобы «быть на виду», угождая княгине участием в ее гуманных затеях.
Однако он не интересуется. Не такой был
солдат… Чего тут дождешься? Капустным комендантом назначат, косу
отпусти, да на девок покрикивай. Кабы не Таня, магнит румяный, да не королевич, — давно бы он по лисьим кочкам домой подался: своя дверь — как гусли скрипит, чужая — собакой рычит.
Проезжий. Бывает, что
отпускают, а бывает, что и помирают там. Да и в
солдатах помирают, да еще калечат — кто без ноги, без руки…
« — Наши
солдаты презирают смерть: у нас есть трава, растущая в болотах, и когда наш янычар (т. е.
солдат) идет на войну, лишь бы только ее укусил, то не подумайте, чтобы один человек не напустил на двести ваших турок, т. е. ики Юс Адам (sic). Так и я такой же, меня не подумай удержать; я тебе служу год и два месяца, а ты, Магомет, должен, по повелению великого нашего пророка Магомета, через семь лет
отпустить меня на свободу и дать мне награждение, и тогда я куда хочу, туда и пойду» (стр. 21–23).
Перевод состоялся, и переведенный
солдат в первые же дни украл у товарища сапоги, пропил их и набуянил. Сергей Иванович собрал роту и, вызвав перед фронт
солдата, сказал ему: «Ты знаешь, что у меня в роте не бьют и не секут, и тебя я не буду наказывать. За сапоги, украденные тобой, я заплачу свои деньги, но прошу тебя, не для себя, а для тебя самого, подумать о своей жизни и изменить ее». И, сделав дружеское наставление
солдату, Сергей Иванович
отпустил его.